До свидания, Хельсинки, мы возвращаемся домой

День 9

Утром оказалось, что до обеда мы совершенно свободны, никаких мероприятий не было намечено, поэтому мы с Валентином решили продать его последнюю бутылку водки. Деньги были ни при чем, у него их накопилось достаточно, но было жутко интересно и волнительно — вот так пойти в чужой стране и попробовать нарушить ее закон. Но американцы же так поступают!

Продавать пошел, собственно говоря, сам Валька, я же должен был в сторонке его страховать, на всякий случай, вдруг полиция появится. Вначале на каком-то пустыре мы ловили одиноких финнов, как правило, никто из них английским не владел, поэтому просто показывали бутылку, но все было без толка, некоторые испугано обходили нас стороной, некоторые отрицательно мотали головой, никто никакого интереса не проявил.

Потратив на это занятие около получаса, мы убедились в его бесперспективности и решили пройтись по палаткам, стоящим на небольшой площади. Сначала выискивали торговые точки с продавцами-мужчинами, но их было совсем ничего, поэтому прошлись по всем подряд — абсолютно без результата.
— Интересно, как же американцы-то торгуют? Почему у них получается? Или тут тот лектор ошибся? Наверное, он был не из «конторы», вот и дезинформировал нас, — поставил жирную точку в своих рассуждениях мой приятель.

Убив в этих безуспешных хождениях более двух часов, мы вернулись в гостиницу, надо же и вещи в дорогу собирать. У меня так и остались чемодан, набитый до отказа, и саквояж, ставший похожим на цилиндр с ручкой, до такой степени я утрамбовал там свои носильные вещи.

В общем, к обеду мы были полностью готовы, и сидели вместе с девчонками, развлекая друг друга разговорами о предстоящей таможне да анекдотами, которых я знал очень много.

Во время обеда нас проинформировали, что заключительное собрание с подведением итогов состоится в четыре тридцать, явиться в штабной номер надо с вещами, предварительно сдав свой номер, постараться не опаздывать, потому что автобус придет в пять тридцать, и мы отправимся прямо на вокзал.

Времени оставалось всего ничего, идти гулять уже смысла не было, да и не хотелось что то, насмотрелись мы, наверное, на забугорные прелести, поэтому опять засели в нашем номере и продолжили одно из самых приятных занятий — «чесание языком».

К назначенному времени штабной номер представлял собой какую-то камеру хранения, только вещи стояли в полном беспорядке, а так было бы совсем похоже. Все началось с раздачи нам, под расписку, конечно, остатка денег по одной марке мелочью. Интересно, где же он столько мелочи-то набрал, чтобы на всех хватило, наверное, специально в банк обращался. Если на первые финские марки мы смотрели с каким-то непонятным чувством, даже не знаю как его и описать, то на эту марку даже и не посмотрели, сунули в карман, да и все, может, на вокзале сувенир какой-нибудь удастся купить, а нет, так домой привезем, пусть поглядят, дружно решили мы.

После раздачи денег оказалось, что отсутствует «доцент», но решили, что он, наверное, просто задержался в своем номере.

Затем нам каждому раздали по пакету, в котором был заменитель оплаченного ужина, «сухой» паек — апельсин, пара бутербродов с колбасой, огурец и какая-то выпечка, достаточно для того, чтобы вечером перекусить.

Началась заключительная речь, шеф поздравил нас с окончанием поездки, пожелал успехов — и все, никаких даже упоминаний о негативных происшествиях, как будто ничего и не произошло.

Ну, и в заключение, на столе возникла тройка бутылок, удивительно, как он их сумел сохранить, стаканы и гора бутербродов. В этот момент дверь открылась и вбежал, нет, скорее, влетел, настолько стремительно он передвигался, «доцент». Подбежав к столу, он схватил бутылку, налил почти полный стакан и залпом его выпил, никто даже дернуться не успел, чтобы его остановить.
— За мной полиция идет, наверное, арестуют, — выдавил он из себя.

Наступила полная тишина, первым очнулся руководитель:
— Ты успокойся, и расскажи, что случилось-то.
— Да я одному финну сто рублей на улице продал, а тут полицейский появился. Финн убежал, а полицейский в мою сторону пошел, вот я и думаю, что он сейчас сюда придет и меня арестует.

Я смотрел на этого человека, и ничего не понимал, такая жажда денег мне была непонятна, первый раз я столкнулся с таким явлением. Большинство присутствующих были со мной солидарны. После ожидания в течение нескольких минут, руководитель махнул рукой:
— Да тебе, по-видимому, просто показалось, что он за тобой пошел. Ладно, давайте отметим это дело, — и он взял в свою руку бутылку.

А я так и не понял, какое же дело он предложил отметить, неужто то, что полицейский направился в другую сторону?

Пришел автобус, мы, дружно подхватив свои вещи, устремились вниз и начали запихивать чемоданы в его огромные багажники. Вот и вокзал, до подачи состава оставалось еще немного времени, и мы прошлись по привокзальной площади. На стоянке такси находились практически одни наши «Волги». Валька нашел одного водителя, который прилично владел английским, и задал тому вопрос, что привлекает финнов в нашей машине, мы с удовольствием прослушали перечень всех преимуществ «Волги» перед другими моделями:
— Очень нетребовательна к качеству топлива, экономна, надежна, может до ста тысяч без ремонта пробегать, ну, а если что случится, то гаечный ключ, кувалда и хорошие руки — и все будет в порядке.

Ремарка 21. Второй раз я попал в Финляндию через много лет, году в 1995, кажется, но никаких советских или российских автомобилей на финских дорогах не встретил, а для такси используются только «мерседесы».

Купив какие-то мелочи на подарки, Валентин, зная историю моей поездки, посоветовал купить Толе Долженко какую-то ерунду, не помню уже что, и мы пошли на посадку. Садились так же, как по дороге из Москвы, поэтому я оказался в одном купе с ленинградской группой, разместились так же — мужчины наверху, девушки внизу. Поезд шел, а мы перебирали все запомнившиеся моменты нашего путешествия, и потихоньку приходили к необходимости пересмотра, или хотя бы изменения, некоторых, казавшихся до того незыблемыми, взглядов на сосуществование двух наших систем, не буду конкретизировать, здесь это излишне.

Я стоял в коридоре в ожидании, когда же, наконец, освободится туалет, когда ко мне подошел «доцент»:
— Володя, у меня полно финских марок, я даже не потратил те, которые нам официально обменяли, давай я тебе пару сотен подарю.

Я с недоумением и какой-то жалостью смотрел на него, но тут освободился туалет, и я тут же скрылся в его недрах, а когда вышел назад в коридор, «доцента» там уже не было.

Через несколько часов поезд приблизился к границе. Любитель эффектных приемов Валентин достал оставшуюся бутылку водки, разлил ее по взятым у проводницы стаканам, а остаток поставил на стол, повернув бутылку этикеткой вперед. Финские таможенники до нашего купе не проявляли к пассажирам никакого интереса — они заходили, оглядывали купе и молча выходили, у нас же таможенники застали поразившую их картину, русские, возвращаясь домой, распивают водку, свидетельством чего служила полупустая бутылка на столе.

Вот как выглядела эта картина, мы, в тот момент, когда дверь открылась и таможенники появились в проеме, дружно сдвинули пять стаканов и лихо опрокинули их в глотку, закусывая финскими бутербродами. Надо было видеть лицо финна, он не знал, что ему делать, но с честью вышел из сложного положения, увидев пакет, который нам дали в гостинице, предупредил:
— Вам дали апельсин и огурец, перемещение фруктов и овощей через границу запрещено, съешьте их, пока находитесь на финской территории.

Вот и колючая проволока, разъединяющая наши страны, позади, вот уже и пограничная станция. Вошедший к нам таможенник забрал декларации, написанные нами заблаговременно, и, ничего не сказав, пошел дальше по вагону.

Любопытная ситуация возникла в соседнем купе, нас даже пригласили посмотреть, чтобы мы никогда не допускали подобных ошибок. А дело было так: таможенник вошел в купе и увидел на столе ручку-перевертыш, теперь-то таких уже нет, а в то время это был довольно-таки распространенный сувенир. Речь идет о ручке, в которую вмонтированы женские фигурки, избавляющиеся от своей одежды при переворачивании. Таможенник присел к столику, взял злополучную ручку, и начал заполнять ей бланк на изъятие, который он достал из своей папки. На вопрос, чем это грозит виновному, он не ответил, отговорившись, что начальству виднее.

И еще одно очень любопытное объявление мы услышали по внутрипоездной радиосети:
— Оставившего золотое кольцо в туалете 5-го вагона просят обратиться к проводнику.

Это объявление мы прослушали несколько раз, и после того как поезд покинул границу, любопытный Валентин отправился в пятый вагон к проводнику. Тот усмехнулся: никто за кольцом не пришел, да и зря таможня ждала — тот, кто затирал кольцо в кусок казенного мыла, надеялся, что не найдут, наверное.

Время приближалось к полуночи, поезд приблизился к Ленинграду, ребята собрались, мы распрощались, и они покинули вагон.

Утром, когда я проснулся, в купе никого не было, я ехал до Москвы в гордом одиночестве. Так и закончился этот мой самый первый выезд за границу.

Следует заметить, что никого из описанных людей, даже Раю Гаврилову, я больше никогда не видел и ничего не знаю об их дальнейшей судьбе.

P. S. Это пребывание за границей, несмотря на его кратковременность, заставило меня начать пересматривать некоторые из моих взглядов на жизнь и на мое окружение, розовая пелена, застилавшая мои глаза, потихоньку стала рассеиваться.

Ну, а совсем напоследок я хочу отметить, что большинство имен и фамилий изменено, поскольку время стерло их из моей памяти.