Тампере — театр под открытым небом, дорога до Турку и ночь на море

День 4

С самого утра мы собирали вещи, ну это так только называлось, на самом деле, мы их просто перекладывали, проверяя, «шмонали» нас в этот раз, или все обошлось. Валентинина тактика оказалась безупречна, наши вещи перешерстили опять, и опять так ловко, что только его шпионские уловки позволили это установить; подложить ничего не подложили, зачем же тратят столько сил и времени на перетряхивание чемоданов? По крайней мере, не понятно.

Была еще одна вещь, которая меня очень беспокоила, не все стыковалось в моей голове по вчерашней встрече с финскими коммунистами, не получалась у меня целостная картинка.

— Валь, может я, конечно, совсем глупый, но ведь не ради того чтобы самим выпить водки, а нас вымыть в бане, устроили вчера старики эту встречу?
 — А ты молодец, заметил, хвалю. Нет, конечно, просьба у них была одна не совсем, как бы это сказать, обычная, что ли. Хорошо, я их сам спросил, и все вопросы решил, а то ерунда могла бы получиться. Понимаешь, через месяц они в Питер собираются, уже и визы открыты, и билеты заказаны, вот они и хотели спросить: может, кто им сможет с рублями помочь.
 — Подожди, а, что у них тоже есть ограничения по обмену?
 — Да нет, по официальному курсу они могут, сколько хочешь поменять, но это дорого и не выгодно, есть «черный» курс, почти в пять раз выгодней, вот они и хотели, а я им пообещал, что встречу на вокзале и устрою нормальный обмен.

Я стоял ошарашенный и не знал, как на это надо реагировать, и что тут можно сказать.

На завтраке нас оповестили о сегодняшней программе: освобождение номеров, автобусная экскурсия по городу, обед, свободное время, театральное представление, переезд в Турку и отплытие на пароме в Мариехамн. Ничего себе программка, напряженная!

Сразу же после завтрака мы загрузили в автобус свои вещи и отправились на экскурсию по городу — вот этот эпизод я не помню совершенно, наверное, ничего такого яркого и запоминающегося нам не показали, и я залез в Интернет, может его помощью всколыхнутся глубины памяти.

Ремарка 11. Тампере (официальное русское название до 1917 — Таммерфорс) — город на юге Финляндии, второй по значимости городской центр после Хельсинки.

История города насчитывает более двухсот лет. В 1775 году в районе реки Таммеркоски шведским королем Густавом III было основано торговое поселение. Уже через четыре года, в 1779 году, поселение получило статус города. В то время Тампере был небольшим городком, занимавшим всего несколько квадратных километров.

В XIX веке, когда Таммерфорс в составе Великого княжества Финляндского был одним из городов Российской империи, он уже представлял из себя крупный торговый и индустриальный центр. В течение второй половины XIX века Таммерфорс составлял почти половину индустриального потенциала Финляндии. Индустриальная мощь города дала ему второе название — «Северный Манчестер».

Во время Гражданской войны в Финляндии (28 января — 15 мая 1918 года) Тампере был местом одного из стратегически важных событий — 6 апреля «белые» взяли город и захватили в плен около 10 000 «красных».

Тампере был известен как город текстильной и металлургической промышленности. Однако в 1990-х годах он стал известен как центр телекоммуникационной индустрии и информационных технологий. Технологический центр Хермия в районе Херванта является представителем этой индустрии.

Одним из самых ранних культовых строений Тампере является Старая церковь, построенная в классическом стиле в 1828 году по проекту архитекторов Карло Басси и Карла Энгеля. В неоготическом стиле построена в 1881 году церковь Алексантери, а в стиле национального романтизма возведён по проекту Ларса Сонка в 1907 году Кафедральный собор. В 1966 году в стиле модернизм построен в районе Калева по проекту архитекторов Райли и Рейма Пиетиля современный бетонный храм — церковь Калева.

Единственная православная церковь в честь Александра Невского и святителя Николая построена в центре Тампере в 1899 году по проекту инженера Т. У. Язукова.

В настоящее время в Тампере проживает более 200 тысяч человек и по данным опроса общественного мнения, город занимает первое место по уровню привлекательности для проживания среди финских граждан.

Почитал информацию, ничего так и не вспомнил, значит, не зацепил меня Тампере.

Обед ознаменовался двумя открытиями: во-первых, в Финляндии существуют игровые автоматы, причем не только «однорукие бандиты», о которых пишут наши газеты, но и достаточно любопытные, на ловкость: монетка ставится на ребро в специальную канавку, расположенную с боковой стороны автомата, и с силой толкается и летит или катится по этой канавке, а в ней много прорезей, несколько широких с закругленными краями, если монетка попадает в них, то она проваливается в банк, а несколько и уже, и без закруглений, вот если монетка попадет в одну из этих дырок, то ты выиграешь от одной до пяти монет, наверное, в зависимости от сложности попадания в дырку. Для игры нужно использовать монеты по пол-марки — пятьдесят финских пенни, или пол шведской кроны. Второе же было совсем удивительным — автоматы принимали наши трехкопеечные монетки! Оказалось, что большинство в нашей группе это знали и тут же начали доставать медяки из карманов. Проиграли все, кроме Валентина, он, в конечном счете, остался в небольшом выигрыше, где-то около пяти марок.

Началось свободное время, и девчонки сразу же потащили нас в магазины, оказалось, они вызнали все, что хотели у Веньки, еще во время экскурсии, тот показал им какой-то магазин, распродававший свои товары в связи с ликвидацией, вот туда-то нас и повели. У Раи был подробный план, нарисованный нашим незаменимым гидом на каком-то обрывке бумаги, руководствуясь этой схемой, мы без труда нашли магазин. Он был в полуподвальном помещении, с огромной для нас площадью, на которой были размещены разнообразные товары. Девицы тут же умчались в неизвестном направлении, а мы с Валькой степенно прогуливались по практически безлюдному торговому залу, что покупать — нам было абсолютно не ясно.

Нас окликнула одна из ленинградок:
 — Ребята, здесь нейлоновые рубашки по смешным ценам.
 — Вот это то, что надо, — оживился Валентин, и мы пошли на голос.

На прилавке, действительно, лежала гора белых нейлоновых мужских рубашек, цена 6 марок за штуку казалась из области фантастики, а предложение «купи 4 и возьми пятую бесплатно» делало ее еще привлекательней.
 — Так, берем по 10 штук, — распорядился старший товарищ.

Я пытался протестовать и доказывал, что мне столько не надо, да и денег на такое количество не хватит, но он был неумолим — десяток и не меньше — и на подарки хватит, и продать пару-тройку можно, да и себя нельзя забывать.
 — А что касается денег, вот, возьми, — и он сунул мне 20 марок и добавил, — мне и без этого хватит.

Я не мог с ним спорить, это было совсем бесполезно, и с кучей рубашек мы пошли к кассам. Прямо напротив касс на столах лежала мечта любой советской женщины — газовые набивные платочки по смешной цене 1 марка за штуку, здесь уже и я знал, что надо брать много, не менее десятка надо было отрядить только на обязательные подарки, поэтому я набрал 25 штук.

В этот момент к кассам подошла Раиса, в руках у нее была красивая детская нейлоновая курточка ярко-красного цвета и еще куча каких-то вещей.
 — Володь, вот этот халатик должен точно подойти твоей жене, — и она протянула мне голубенький стеганный нейлоновый женский халатик за 13 марок.

Я потянулся за халатом и заметил, что рукав у красной куртки измазан в чем-то белом. Мой красноречивый взгляд перехватила продавщица, она остановила Раю, дернувшуюся поменять товар, перечеркнула цену — 20 марок, и написала цифру 10, а затем тряпкой провела по рукаву и стерла белую побелку. Мы молча смотрели, не понимая, что происходит.

Из магазина мы вышли практически без денег, но зато с объемными пакетами в руках.

Ремарка 12. В конце 60-х годов самым модным материалом в нашей стране был нейлон, мужскую сорочку можно было купить практически в любом женском уличном туалете за 25, а то и за 30 рублей, газовый платочек стоил минимум 5 рублей, а за стеганый халатик женщины были готовы заплатить и больше сотни, так что я накупил всякого барахла почти на полтысячи рублей, это была невообразимо большая сумма в то время.

— Рай, а кому ты курточку-то купила?
 — Сыну, ему скоро семь, в школу в этом году пойдет.

Надо же, у Раи такой большой сын, и я с уважением посмотрел на нее.

Автобус ждал нас у того же ресторана, где мы обедали; бросив вещи в багажник, мы решили пойти поиграть на автоматах. Каково же было наше удивление, когда мы застали там «доцента», оказалось, он никуда не уходил, и все свободное время пытался выиграть, стеклянный подвал автомата, где накапливался «банк» просто пестрел нашими медяками.

— Сколько же ты их протащил сюда? — с удивлением, граничащим с уважением, задал риторический вопрос Валентин.

Все собрались, и мы поехали в театр под открытым небом, где для нас, но и не только, финны показали театрализованную постановку на тему войны 1939–1940 годов, получившей в Финляндии название «зимней». Мы разместились в довольно-таки большом амфитеатре, перед нами простиралось поле, задекорированное под зиму: большие сугробы, покрытые чем то, имитирующим снег, отдельные деревья и кусты, действительно создавали иллюзию перенесения нас в финскую зиму. Несколько танков и орудий, разбросанных по полю и укрытых маскировочной сеткой, неплохая имитация окопов, все это четко указывало, что перед нами вот-вот начнутся боевые действия. И вскоре они действительно начались.

Вдали появилась толпа артистов, одетых в форму советских солдат, которые под красным знаменем с огромными красной звездой и серпом и молотом, наверное, чтобы никто не смог ошибиться, размахивая винтовками и с криками «Ура», бежали в нашу сторону. Навстречу им из окопов вылезло несколько человек в финской военной форме, которые при поддержке пулеметных очередей и нескольких артиллерийских выстрелов ловко окружили бегущую толпу и, несмотря на значительное превосходство в численности нападавших, взяли их в плен и с поднятыми руками повели в штаб, под бурные аплодисменты финских зрителей.

Далее действие продолжалось на финском языке в штабе, который находился на сцене, расположенной прямо под нами, и заключалось в утомительно долгом допросе советского генерала, стоящего на коленях с поднятыми руками, его финским коллегой. Насколько мы поняли из краткого перевода Вениамина, речь на допросе шла о коварных планах советского руководства захватить всю Финляндию и поработить финский народ. Закончился этот спектакль сценой наступления малочисленной финской армии и, убегающих, под свист, улюлюканье и аплодисменты зрителей, толп советских солдат.

После просмотра этого спектакля, настроение у нас было подавленное, мы знали об этой войне как об одной из провокаций империалистов, типа озера Хасан или Халкин-Гола, которые закончились быстрым и полным разгромом захватчиков, а тут такое представление. Не буду я пересказывать историю «зимней» войны, как называют эту кампанию в Финляндии, в последние годы о ней пишется очень много, но учтите, в то время всей правды о ней мы не знали.

Автобус ехал в Турку, а мы слушали рассказ Вениамина о попытке финского правительства бороться с пьянством и алкоголизмом. Привожу его здесь в том виде, как я его запомнил.

Рассказ Вениамина о борьбе с вредными привычками.

Тяга финского народа к алкоголю очень и очень велика. Любая книга об истории страны, написанная финскими писателями, начинается с фразы: самая большая беда Финляндии — это алкоголизм. Испокон веков в стране боролись с изготовлением зеленого змия в домашних условиях, но когда эта борьба увенчалась успехом за счет неслыханно жестоких репрессивных мер в отношении самогонщиков и активного участия соседей в хорошо оплачиваемом доносительстве, то население перешло на заводскую продукцию, при этом, поскольку рост доходов населения опережал увеличение цен на спиртное, то и пьянство продолжалось.

И хотя производство алкоголя обеспечивает очень большой доход государственной казне, было принято решение ввести максимальные ограничения на его продажу. Была разработана специальная система по реализации спиртного: всем совершеннолетним ежемесячно выдавали специальные карточки с клеточками, в которых были напечатаны цифры от 1 до 31, после чего прикрепили их к специализированным магазинам «Alko», где по предъявлению карточки и личного паспорта можно было приобрести заветную бутылку, взамен же обычным компостером в твоей карточке делалась просечка на цифре, соответствовавшей дню покупки, а кроме того, в специальную ведомость под личную подпись покупателя вносились его паспортные данные.

Вроде бы чего такого, покупай каждый день и пей. Но если ты в будний день и без уважительной причины — день рождения там, или еще какое семейное торжество — купишь бутылку, бдительный участковый тут же придет и спросит, мол, а не хочешь ли ты на лесоповал поехать, куда и направляли алкоголиков бесплатно потрудиться на благо родной страны. Короче, если в семье нет никакого праздника, водку можно беспрепятственно покупать только один раз в неделю, по субботам, вот финны и отрываются по полной, при этом пить их заставляют по одиночке, так как распитие «на троих» и более граждан преследуется по отдельной статье закона.

Имеются, конечно, и очень дорогие рестораны, располагающие лицензией на продажу спиртного, но оно там стоит столько, что не подступиться, только очень богатые люди могут позволить себе эту роскошь. Вот тут некоторые несознательные иностранные туристы и вносят свою лепту в спаивание финского народа.

И Вениамин с укором посмотрел в нашу сторону.

Тем временем автобус прибыл в порт Турку, и началась посадка на наш паром. При слове «паром» я представлял себе те паромы, которые видел в кино — такие большущие лодки для перевозки машин и людей, которые тянут с противоположного берега канатом. Здесь же перед нами стоял, с первого взгляда, вполне обычный корабль с красивым названием «Скандия», достаточно большой, но я и представить себе не мог, что в него может влезть и наш автобус и еще многие десятки автомобилей, для нас в то время это было почти немыслимое чудо.

Поднялись на борт и мы, перед собой мы увидели две большие палубы, на верхней расположены сидения, в которых при желании можно провести всю ночь, этажом ниже — магазины, рестораны, парикмахерская, косметический кабинет и всякие другие заведения, где можно потратить свободное время и лишние деньги. Но более всего нас заинтересовали игровые автоматы, те самые пресловутые «однорукие бандиты», они стояли двумя группами на нижней пассажирской палубе, под углом друг к другу, вершиной которого была разменная касса.

Все перечисленное великолепие было закрыто до выхода в море, объяснил нам Вениамин.

Пассажиры столпились на самом верху, откуда открывался прекрасный вид на порт и море, но самое, конечно, главное — мы могли наблюдать за действием швартовой команды и отходом судна в плавание. Раздался звонок, и знающие путешественники устремились вниз — открылись магазины беспошлинной торговли.

Винные и табачные лавочки меня не прельщали, к спиртному я был равнодушен, а купить пару пачек американских сигарет считал не целесообразным. Курил я в то время довольно-таки много, и полагал, что лучше травиться привычным для организма куревом, чем прыгать с одной марки на другую. Интерес у меня вызвала лишь парфюмерия, не имея никакого понятия в этой области, я решил на оставшиеся деньги купить подарок своей супруге, выбрав для этой цели флакончик каких-нибудь французских духов.

В парфюмерный магазин можно было протиснуться с большим трудом, там находилась почти вся женская часть нашей группы. Нашел Раису с ленинградками, дал им задание и все деньги, что у меня имелись в наличии, и встал в сторонке ждать. Прошло, наверное, не менее получаса, и вот в моих руках маленькая такая запечатанная коробочка, а в ней, как мне объяснили девицы, находится хрустальный флакончик с притертой пробкой, надпись на коробочке была «Dioressence», как мне объяснили, самое последнее изобретение великого мастера. Стоила эта малость 15 марок, так что я еще и сдачу поимел в размере 4 марок, но их я решил потратить только на что-то экстра-необходимое и экстра-неординарное, но в то же время везти их на родину тоже совсем не хотелось.

Засунув коробочку в карман, я отправился искать Валентина, в большом салоне на второй палубе его не было, но я заметил «доцента», вокруг которого стояло несколько человек, а он с увлечением им что-то демонстрировал. Заинтригованный, я подошел поближе, вот те на — на коленях «доцента» лежал кляссер с последними советскими негашеными марками, и он пытался ими торговать, пересчитывая номинальную рублевую цену в финскую или шведскую валюту.

Во дает, подумал я и вновь отправился на поиски Вальки. Нашелся мой новый приятель в совершенно неожиданном месте, он оккупировал один из одноруких автоматов, и с увлечением кидал в его бездонную утробу монету за монетой, лихорадочно мелькали картинки на экране, иногда машина возвращала некое количество призовых монет, но чаще всего они бесследно исчезали в ее глубинах. К удивлению, абсолютно все автоматы были заняты, к ним даже стояла очередь, правда очень быстро двигавшаяся: люди бросали одну, ну две монетки и уходили, лишь у отдельных машин застряли «ловцы удачи», вокруг которых постепенно скапливались зрители.

Я стоял прямо за спиной Вальки и смотрел куда-то в сторону, но почувствовал, как вдруг напряглась его спина, да и сам он стал как бы выше, а затем раздался звон монет, нет не тот, когда падает несколько выигранных монеток, а равномерный звон текущей металлической реки.

— Джекпот, джекпот, — раздались взволнованные голоса. Событие было, по-видимому, не рядовое, собралась целая толпа, народ спускался с верхней палубы посмотреть на счастливца, а монеты все сыпались и сыпались. Прибежал невысокий мужчина в тонких очках, хозяин заведения, он принес большую картонную коробку, куда начал вместе с Валькой пересыпать мелочь из уже переполненной ниши в автомате.

Наконец, раздалось завершающее звяканье, и выдача денег прекратилась, хозяин поднял коробку, и вместе с Валентином скрылся в помещении кассы. Интересно было наблюдать за игроками — все бросили свои автоматы и выстроились в очередь к тому, на котором играл Валентин, но там продолжалась обычная история — на десяток скормленных чудовищу монеток выскакивало в качестве поощрения за активность две или три.

Валька появился из-за двери какой-то весь взъерошенный, с блестящими глазами и дурацкой улыбкой, не сходящей с его лица.
— Понимаешь, я везунчик по жизни, за что ни берусь, все как-то сходится, в лотереях выигрывал, но так по мелочи, а тут, — и он приподнял руки, в которых держал по бумажному пакету с тряпичными ручками, — четыреста с лишним монет, это и марки и кроны, но, представь, и штук двадцать пятаков, наших родных. Они, когда излишки снимают, то только кроны забирают, ну и марок немного, а пятаки назад, вот их и накопилось, — и он нервно подхихикнул. — Ну ладно, что стоим то, пойдем, сыграем.

Зачем и почему Валентин пошел к тому же самому автомату, он потом объяснить не мог, но все стоящие около него люди потеснились, и Валька, все с теми же двумя пакетами, оказался почти перед мигающей разноцветными огоньками железной громадиной. У женщины, которая загораживала подход к автомату, тот как раз съел последнюю монетку, и секретарь горкома комсомола, отвечающий за идеологическую работу в городе на Неве, начал лихорадочно забрасывать в жерло машины монетки из одного пакета, там оказались русские пятаки и шведские кроны.

Вокруг собралась немаленькая такая толпа, многие стояли с высокими бокалами с коктейлями и, присосавшись к трубочке, неотрывно следили за Валькиными манипуляциями. Он же ничего и никого не видел вокруг, его буквально сжигала непонятная мне страсть, мешок опустел, Валентин, не глядя, только бросив на пол освободившийся пакет и подняв второй, более тяжелый, продолжил кормить ненасытную машину. Время от времени он встряхивал правой рукой — а вы сами попробовали бы в течение часа с лишним подергать довольно таки увесистый рычаг, — но упорно продолжал бросать монеты и дергать, дергать за эту слегка сопротивлявшуюся ручку.

Тут и произошло то, что ни по какой теории не должно было случиться: автомат, издав звон, на секунду замолчал, и вновь из него потекло и потекло — серебро и медь, смешавшись вместе, образовали причудливую картину. Со всех сторон бежали люди, собрались, вероятно, почти все пассажиры, второй джекпот в течение одного часа на одном и том же автомате, да такого просто не могло произойти! На этот раз все закончилось очень быстро, автомат затих через несколько минут, ну сколько в него успели набросать денег другие игроки — всего ничего, в основном вернулись Валькины.

Мне стало скучно, и я пошел побродить по кораблю, а у игровых автоматов опять столпились люди. Интересно, на сколько повысил Валентин прибыль игровой фирмы в этот рейс?

Сразу же за углом я увидел картину, которая заставила меня остановиться: «доцент» стоял чуть в стороне от кассы и что-то объяснял пожилой паре в смешных в одинаковую клетку кургузых каких-то сюртучках, произошел взаимообмен, и старички направились к автоматам, а «доцент» замер, присматриваясь к окружающим.

— Ты чего здесь делаешь? — спросил я.
— Да понимаешь, эти автоматы принимают и марки, и кроны, а ведь за одну крону дают 1,17 марки, вот я и отлавливаю шведов и уговариваю их поменять кроны на марки один к одному, все равно ведь проиграют.
— Не понимаю, зачем это тебе нужно?
— Да ты смотри, — и он начал объяснять мне, что, произведя обмен ста монет, он заработает 17 марок, а, если взять не сто, а тысячу, то это будет… Я первый раз увидел такого человека, которому было безразлично, на чем заработать деньги, лишь бы заработать.

Было уже совсем поздно, я нашел свободное место, и присел, надо и отдохнуть.